Форум » Излучинск » Лес » Ответить
Лес
Romero: Непроходимая, особенно в зимнее время, тайга, окружающая городок. Высокие ели, сосны и почти полное отсутствие кустов и подлеска. Летом тут и там снуют белки, поют птицы, однако зимой всё замирает, и изредка можно встретить лишь одинокого лося. [more][/more]
Пахом: Вот те на... Или он обманывает, или и правда американец какой. Он-то тут что забыл? -А почём мне знать, что ты свой? Чаво в лесу забыл? И чаво у собаки моей тёрся? Пахом не отводил винтовки от головы Хеклера, оставаясь на месте. Лицо его было довольно сосредоточенным. -Фрицов гоняли с лешим. И это, ежели ты свой - шел бы отсюда, пока они не вернулись. Да и леший вон чужих не любит. И я тоже. Пахому Калистратовичу действительно было непонятно, откуда взялся и чего хотел, так сказать, таинственный незнакомец из Америки (полноте, из Америки ли?) в Излучинском лесу. Да и что немцы тут делали - тоже тот ещё вопрос. Похоже, тут происходило что-то навроде вселенского заговора. О вселенских заговорах Можайский знал только одно - до добра они не доводили ещё ни разу.
Heckler: Хеклер меланхолично смотрел в ствол деда, слушая его сбивчатые объяснения, прерываемые вопросами лесника по поводу бродяги. - Вас даже в Нижневартовске слышно было, пока вы с немцами перестреливались. К тому же твои немцы взорвали железнодорожный мост и погнали меня в тёмный лес ночью, - для убедтельности он хлопнул себя по окровавленной нашивке на плече, - вы тут Третью Мировую репетируете? Глаза парня вновь стали цвета чистого солнечного неба, а изо рта вышло облачко пара - необходимая конспирация для такого въедливого деда. - Иду я, значит, по лесу, весь израненый и замёрзший, слышу, пальбу кто-то устроил и пожар начать хотел, прихожу, а тут звери мёртвые и собака израненая лежит. Что ж ты ей прикрываешься? - с ехидцей поинтересовался Роберт, сочувственно глядя на израненное животное. Собачка вновь заскулила, но вдруг хриплый стон вырвался из ночного леса за спиной лесника. - О... это и есть леший? - поинтересовался подприцельный. - Нехило же его потрепали, если он так хрипит. Роберт старался говорить как можно более непринуждённо и по-старообрядчески. Старику было очень важно, чтобы потерявшийся машинист оказался "своим". Ещё одна непонятная особенность русских. Лес ещё раз прохрипел и затих. Кажется, кто-то в лесу ушёл к праотцам, и судя по настойчивому амбре нечеловеческой крови, это и был тот самый леший. Аборигены здесь действительно были весьма разнообразными - за сутки Хек успел встретить зомби, спятившего деда, аутичную затворницу, а теперь ещё и леший.
Тварь: Сознание существа отделилось от сознания носителя, как малютка-амёба отделяется от материнского тела - робко, неумело, ещё не осознавая полностью своей самостоятельности - и это было первое в его жизни собственное, личное воспоминание. По телу Нечто прошла дрожь, и вместе с этой дрожью существо покинуло его плоть, пока ещё невидимое и воздушное. "Что происходит? Что я здесь делаю и что со мной произошло?!" Лишь взглянув откуда-то сверху, из-под крон деревьев, на лежащего в снегу смертельно раненого носителя, существо начало понимать, что с ним случилось. С ним - это значит с носителем, так как оно ещё не полностью отвыкло называть себя именем Нечто. И теперь тот факт, что оно больше не Нечто, изумлял его и шокировал. Между тем начала появляться собственная плоть - она казалась сотканной из тоненьких хрустальных ниточек, готовых порваться в любой момент. Существо спланировало на снег поодаль от беседовавших врагов - один из них был врагом, оно ещё помнило его меткий выстрел. Тело существа тяжелело с каждой секундой, и парить над бывшим полем брани оно уже не могло. Скоро оно станет зримым и начнёт чувствовать холод, а это означает, что пора искать укрытие. "Что с нами случилось?" - гадало существо, стремительно уходя вдаль по блестящему снегу и не оставляя на нём следов. Даже запаха не оставляя, но это пока. - "Может быть, всё из-за выстрела, из-за ран..." - оно на мгновенье обернулось назад. Носитель очень силён, и он будет жить, если враги его не добьют теперь же, но у существа было теперь полно других забот, кроме него. "Например, понять, что я такое... и зачем." ----> в неизвестном направлении
Пахом: Дык свой он или не свой? Смотри Пахом телевизор, он бы подумал, что это - вопрос на три миллиона рублей. Даже после такого потока информации решить эту задацу не представлялось возможным. Оставалось лишь уверовать в один из двух вариантов. Единственный аргумент в пользу Хеклера - он не трогал собаку. И кстати о собаке. Её же тут не оставишь, а на плечах носить возраст не позволяет. Вот щас и проверим! -Слушай, сынок, просьба у меня к тебе есть... - неожиданно сказал лесник. - Помоги Елисейку до дома дотащить. Я старый уже, не сдюжу, а собака моя замёрзнет тут да издохнет. Заодно расскажешь по дороге, кто таков, откуда про немцев тутошних знаешь и что за чертовщина тут творится. Чертовщина тут творилась та ещё. Ещё два дня назад Пахом Калистратович и представить себе не мог всего увиденного, услышанного и обстреленного. Не будь та нечисть вполне понятными немцами и лешими, лесник давно бы уже свихнулся. -Как звать-то тебя? - уже мягче спросил лесник. Винтовку, правда, не убрал.
Heckler: Поведение старика было вполне типичным - если пробить их привычный скепсис и ворчание, выработанное за годы упорных тренировок, то они становятся весьма доверчивыми. Порой это сильно помогало Роберту, но сейчас он просто недоумевал, почему все ответы должны оказаться у него, у погибшего машиниста товарного поезда. Ну да ладно, подумал он, хоть к обуви не придрался, и то славно. Вампир ещё раз осмотрел собаку, которая вроде бы отлежалась, но ходить ещё не могла. Ощупав длинными пальцами рёбра и конечности, он заключил, что переломов вроде бы нет, да и череп цел остался. А синяки и ушибы заживут...как на собаке. Взвалив псину на плечи - та не особо сопротивлялась, слишком уж она нуждалась в помощи и ослабла, он кивнул старику: - Пойдём. Только я же сам не местный, ничего объяснить не смогу. Из леса всё ещё чувствовался явный запах свежей, тёплой крови, и вампир направился туда. Вдруг понадобится ещё кого-то эвакуировать, или, что было бы оптимальнее, добить. Зоркий взгляд приметил вдалеке тело, лежавшее на земле в луже собственной крови. Снег был сильно вспахан, а на многих деревьях не хватало веток. - Дед, - позвал вампир, - Это и есть ваш леший?
Пахом: -Это ж немец! Я в его сколько дроби всадил-то! Леший живой, ушел уже. Ты иди давай, вон в ту сторону. И на вопросы не забывай отвечать. Пахом указал сторону рукой. Заодно поближе разглядел уберзольдатена. Хорошенечко же его покромсало. Пахом удивился, как он сам-то вышел живым после рукопашной с лешим, сотворившим такое голыми, можно сказать, руками. Затем он ещё раз посмотрел на своего спутника. На своего удивительно спокойного спутника. Винтовки не боится, ишь ты. -Звать как? - уже настойчивее спросил лесник, - кто таков, что про фрицев знаешь, что тут происходит? По порядку, медленно и ясно.
Heckler: Не стоит рассказывать деду про немёртвых фашистов. Он и сам всё видел, а политические интриги не особо поменялись за пятьдесят лет. Нежить... фашисты, а точнее, нази, как их называли на другом фронте, были для русских неким аналогом нежити, поэтому старик и пережил встречу с Коалицией так спокойно. Роберту осталось лишь надеяться, что он спокойно перенесёт компанию старичка. - Роберт меня зовут, - наконец-то представился он, - С Аляски к вам в Сибирь прилетел, жить в Америке надоело. Пошёл в машинисты, думал, страну вашу увижу, пока на поездах буду колесить. А потом поезд разбился и меня выкинуло. А потом какой-то дед тычет винтовкой в того, кто едва не погиб под грудой вагонов и спрашивает про каких-то фрицев. Не знаю я ничего, - раздражённо прорычал вампир, поправив собаку на своих плечах и пошёл в указанную лесником сторону. - К счастью, старик плохо стрелять умеет, - уточнил Роберт, прислушавшись к лесу, - Немец твой жив ещё, слышишь, как хрипит? И вправду тело подавало ещё некоторые признаки жизни. Наверное это и было то самое русское всепрощающее сознание. - Дед, а ты газету когда в последний раз открывал? - Хеклер решил не упоминать телевизор и прочее современное СМИ, которое в последнее время очень сильно смаковало проблему организованной нечеловеческой преступности, не смотря на то что эту оргпреступность теперь гоняют лесники, а сами преступления ограничиваются избиением собак и попыткой поджога леса. - Ты добивать его будешь? Давай быстрее, мне холодно, - неискренне пожаловался вампир, не нуждающийся в тепле.
Пахом: -Сам издохнет. Ты иди давай дальше. Пахом и рад бы пристрелить непонятное создание, хрипевшее себе тихонечко на снегу. Да вот только не хотелось отводить винтовку от весьма подозрительного субьекта, нимало не удивившегося смертоубиствам с участием призраков Великой Отечественной Войны. Да к тому же ие испытывавшем никаких беспокойств в связи с наставленным на него дробовиком, сотворившим Это. С ним надлежало быть аккуратнее. Чегой-то он мне, кажись, уши вкручивает, никакой он не машинист, значится. -Кому щас тепло, мне, что ли? Топай уже, чего встал? Вести потенциального противника к своему домику лесник так же не хотел. Зато знал, кто может ему помочь определить намерения и истинную суть таинственного незнакомца. А не пойти ли нам к лешему? -Вон туда нам.
Heckler: Роберт терпеливо следовал указаниям старика, но его не покидало желание кинуть нахер эту собачку в этого старика, засунуть символ огнестрельного превосходства в какое-нибудь высокое дупло, и убежать по ёлкам в город. Тем более, старик не знал ничего особенного и был слишком мерзкой компанией для такой чудесной ночи. Но Хеклер шёл дальше, наверное из-за собачки. Она вызывала в нём какую-то снисходительную жалость, не смотря на свою одомашненность. Побродив ещё чуть дальше, он понял, что его так встревожило. След. След был явственным, чужим и нечеловеческим. Речь шла не о простых следах, а о чьём-то присутствии. Если пораскинуть мозгами, то им мог оказаться один лишь леший, который оказался вампиром, если чутьё не обманывало парня. Виду он не подал, рассудив, что встреча с лешим может стать интересным продолжением экскурсии по Излучинску, которая была омрачена появлением старого гида.
PumpkinzKing: Джон недоумевал - он впервые сбился с пути в лесу. Что ж, он так же впервые был в этом лесу в таком состоянии, так что он не исключал, что его общая помятость и скособоченность сыграли с ним злую шутку. Обычно он шёл не раздумывая, ориентируясь по памяти, и ноги выносили его туда, куда надо. Теперь же, из-за того, что его тело было изрядно измочалено, а он продолжал идти без ориентиров, он видимо сделал крюк. По крайней мере, не было никаких объяснений тому, что вместо чащи он вышел к границе леса. Негромко матерясь, нечистый хотел было повернуть обратно, но тут обнаружил то, что окупало его шатания по зимнему лесу - пища! Какой-то мужик, от которого странно пахло и маленькая девочка. Последняя впрочем сейчас не интересовала вампира, так как ему сейчас важно было количество крови, а не качество. Ребёнок не мог удовлетворить голода немёртвого, зато вот мужик... Он явно чувствовал вампира и даже вооружился ножом. Джон плотоядно ухмыльнулся и тут его заметили. Не видя более причин, чтобы прятаться, нечистый двинулся на будущую жертву, от которой продолжало странно пахнуть непонятно чем и страхом, что только разогревало аппетит вампира. Не удостаивая жалкого смертного ответом, вампир совершил рывок вперёд, когда до него оставалась пара метров. Страшно заскрипели друг-о-друга несросшиеся ещё кости, но способность игнорировать боль всё ещё работала, так что Джон отвёл руку, державшую нож, в сторону и впился в горло жертвы. В такие моменты он всегда вспоминал рассказы смертных о вампирах, о том, как они эстетично прокусывают горло жертве. Наверное они видели только сытых вампиров. Ну, или не видели Джона. Вампир пил кровь, одновременно вгрызаясь в сопротивляющуюся плоть жертвы, откусывая куски мяса, задевая клыками позвонки. Вскоре жертва "кончилась" и немёртвый отбросил в сторону бесполезное тело с почти перегрызенным горлом. Девочка тем временем успела куда-то скрыться, но она внезапно перестала интересовать вампира. Всё же, что-то было не так. Кровь пахла как-то странно, да и на вкус была немного непривычной. В замешательстве вампир оглядел себя. Конечно же, после кормёжки тело начало активно восстанавливаться, но вот одежда была испорчена. Почему-то испугавшись, вампир решил как можно скорее отчистить её и повалился на снег, извиваясь всем телом, как будто забыв о том, что у него есть руки. Неожиданно он замер, увидев, что к нему приближаются двое и один из них тащит на плечах здоровенную собаку. Это рассмешило Джона и его дикий смех, срывающийся на счастливое повзвизгивание, разнёсся над лесом.
Пахом: Явно нечеловеческий смех вперемешку с визгом несколько озадачили Пахома. Настолько, что он даже винтовку опустил. Встретить на полпути лешего, валяющегося в снегу и явно весьма счастливого, в компании мертвеца с перегрызенным горлом лесник не ожидал никак. А Елисейке он по-прежнему необьяснимо нравился. Она даже оживилась на плечах Хеклера, тем паче что от самого Роберта пахло чем-то резко неприятным и даже страшным. Отдохнувшая лайка вывернулась из рук одного вампира и спрыгнула, чтобы подбежать и начать вылизывать лицо другого. Ох тыж чертовщина какая-то. -Елисейка, фу! Фу, кому говорят! Эта, леший... Я тут чудика какого-то в лесу нашел. Говорит, несдешний. Не нравится мне он что-то, спокойный больно.
Heckler: Без проблем жить скучнее. По крайней мере Роберт старался себя убедить в этом, каждый раз, когда всё шло наперекосяк. И сейчас он надеялся, что встреча с вампиром, который по каким-то причинам был в неадекватном состоянии, похожем на наркотическое опьянение, будет хоть каким-то лучиком радости, иначе этот город вообще ему не сдался, такой унылый и полный странных в плохом смысле персонажей. Особенно старика, который доказал свою невменяемость тем, что разговаривал с бесчеловечным созданием, которому было слишком хорошо. Хеклер даже немного ему завидовал, и, если это действительно была вина веществ, то почему бы не присоедениться? Решив, что маскировка может идти лесом, он подошёл к трупу и, окунув палец в замерзающую кровь, попробовал её на вкус. Глазам наконец-то дозволили стать красными, клыки немного увеличились, а кожа побледнела - тратить лишнюю энергию на бесполезный обогрев он уже не хотел. Кровь была вкусной и "отравленой", захотелось ещё. - Эй, леший, - обратился он к вампиру, потеряв к старику всякий интерес, - Поделишься? Волосатик мог оказаться отличным парнем и здорово помочь с культпрограммой.
PumpkinzKing: "О, опять этот Санта Клаус пришёл!" - подумал успокоившийся было вампир, что вызвало новый приступ истеричного хохота, который начисто вымел из сознания слова деда и даже хоть какое-то желание реагировать на его слова. Впрочем, спутник старика и без того привлёк внимание веселящегося и шустро регенерирующего немёртвого. Изрядная бледность, запах мертвечины и вопрос по поводу крови выдавали в нём собрата Джона, однако он был отличен от Короля Тыкв, как Пахом отличался от жителя африканской глубинки. По сути – одно и то же, но разное до невозможности. Но это не имело никакого значения по вполне понятным причинам, как и то, в какую форму будет обличён ответ, так что нечисть обдолбанная не стала утруждаться, выдумывая что-нибудь оригинальное. Неожиданно перекатившись через голову, вампир подпрыгнул к Хеклеру, издал оглушающий переливчатый вопль и легонько коснулся кончика носа пришельца, при этом счастливо улыбаясь, как могла бы улыбнуться пожилая нимфетка, найдя под ёлкой не только подарки, но и атлетически сложенного, связанного Санту. Проделав все эти нехитрые манипуляции с окружающим миром и собой любимым, Джон подхватил Елисейку на руки и прихрамывая на обе ноги сразу начал вальсировать с ней по поляне, взметая снежные сугробы в воздух, так что вскоре постороннему человеку, если бы он тут оказался, показалось бы, что здесь идёт драка стенка на стенку, между двумя стаями карликов, вооружённых лопатами для снега. Из снежной мглы доносился только заливистый хохот и лай собаки, которая вряд ли понимала, что происходит, но вроде бы не возражала против такого веселья.
Пахом: Да что ж творится-то такое? Мысль была единственно верна - перед ним были два представителя страшенной нечисти. Что-то подсказывало деду, что можно уже потихоньку и сваливать. Возможно этим чем-то было совершенно явное помешательство лешего. Другая версия гласила, что леший - упырь-кровопийца, рядом с которым находиться опасно в принципе. Третья также сквозила подобными подозрениями, на этот раз в сторону Роберта. Скорее всего, решающую роль сыграл тот факт, что упырями являлись они оба, а леший вдобавок ещё и не в своём уме. Оставаться тут было нельзя - это была страна летучих мышей, из которых лились эманации страха и отвращения. -Вы тут эта, беседуйте, а я, пожалуй, пойду. Елисейка, пошли! Собака к тому времени была уже вполне себе улыбака и в состоянии идти-бежать самостоятельно. Проблема была в том, что она не хотела. Совсем не хотела - ей было весело и интересно рядом с упоротым наглухо Королём Тыкв. Другое дело Роберт - от него веяло злобой и замогильным холодом на километр вокруг. Так что лайка неохотно, но всё же послушалась, соскочив с катавшего её лешего, после чего пошла за Пахомом.
полная версия страницы