Форум » Фронтовые сводки » БК:Церква » Ответить
БК:Церква
Nava: Ночь. Луна. Ползут размеренно и сыто по небу темные тучки, тучи и облака. Но этого на самом деле не видно - в церкви почти кромешная тьма, и лишь когда меж небесными странниками ночи появляется просвет, лунный свет проливается сквозь узкие-окна бойницы, бросая отсветы на облупившиеся рамы полусгнивших икон. Единственные сохранившиеся лики святых - на витражах, да распятие в глубине нефа.
Ответов - 37, стр:
1 2 All
hapkom: НРИ: iграем в молчанко ))) В каждой тени существует своя тень. Сотни мест, обделённых этим бессмысленным светом, всегда жили своей жизнью. Или в них будут жить кто-то, кто хочет спрятаться от всевидящих лучей, поставить между ними какое-то препятствие. В самом тёмном из углов прозвучал щелчок и на миг сверкнул огонёк зажигалки, осветивший лицо Рофокаль. Девушка вдохнула в себя горький дым, тщетно пытаясь ощутить хоть какое-то воздействие табака. Но всё оставалось прежним. Пустота...тень. И облако дыма никогда не заменит души. Прищурив красные глаза, она посмотрела на полоску лунного света. И, хмыкнув, сделала ещё затяжку.
Nava: Очередная тучка набежала на облако. Тучку сменило облако, а когда через несколько секунду лунный свет вновь осветил деревянную лавку для прихожан, то ничего не изменилось. Только вот стало чуть теплее - кинетическая энергия плаща, сапог и прочих конечностей новоприбывшего превратилась в тепловую.
hapkom: С меланхоличнейшим из всех возможных "пф", Люци выпустила ещё одно витьеватое облачко табака и лишь на миг задержала взгляд на вновьприбывшем. Компании она...хм...пожалуй ненавидела. К посторонним людям она вообще была терпима лишь в редкие моменты благодушия...то есть благобездушия. А сейчас ей просто хотелось в одиночестве побыть в церкви. А крылья внезапно попросились наружу. "странно" - подумала она.
Nava: Кандид решил, что источник дыма лучше обозревать с какой-нибуть точки повыше...и подальше. Не отрывая глаз от быстро рассеивающегося облачка, она плавным движением оттолкнулся от пола и не менее плавным движением убрал полу плаща с головы Спасителя. Сидеть на плечах - это одно, а вот елозить рваной тканью по божественному лику уже совсем другое. Терновый венец добавил новый дырок на и без того дырявом одеянии. "Подумать только, раз в жизни решил исповедаться, и тут... уже занято... Курят... В Божьем Храме... Богохульство..." Если бы эта мысль принадлежала бы кому-нибудь другому, он бы уже нахмурил брови, но лицо вампира оставалось бесстрастным. И молчаливым.
hapkom: Девушка успела потерять всякий интерес к незванным гостям и теперь из тьмы вековых стен следила за полом. А тьма на полу по капле сгущалась, собирая тени со всего храма, обрекая их бледнеть, а пруд чёрной черноты под ногами Люци - расширяться. Затем, оставив сигарету тлеть в углу церквушки, она просто и безмятежно шагнула в этот самый провал и растворилась в нём, поглощённая этой пустотой. Тень теней вытянулась в полосу и, обогнув крайне неприятные для демонессы участки света, устремилась к ногам статуи а затем, словно змей-искуситель, забралось по телу Мученика и попыталась дотронуться до по-русски широких просторов тени от вампирского плаща
Nava: В церкви неожиданно посветлело, не посветлело даже, а посерело - ведь луна по прежнему была закрыта сгустками конденсата. Это насторожило вампира, а уж когда он почувстовал холодок снизу, у него и вовсе не осталось никаких сомнений. Сомнений в том, что требовалось немедленно менять дислокацию. Что Кандид и сделал. Мягко оттолкнувшись от усталого тела Христа, под деревянный скрип Высший с легким шорохом переместился на лепнину над колонной.
hapkom: Тень словно превратилась в хищную лапу, что попыталась уцепиться за плащ Невструева. Но даже тени ускользнули от чёрных когтей. Тогда над головой Христа стал собираться чёрный ореол, словно вся темнейшая тьма решила разобраться с символом света и добра. Однако это было всего лишь выходом Рофокаль в этот мир. Тяжёлые сапоги с неожиданной грацией ступили на вершину креста, бледные красивые коленки сверкнули из-под кружевной юбки, а из-под чёлки зыркнули два красных глаза. Словно птица, присела она на вершину статуи и с проглоченным всхлипом высвободила крылья. В лунном свете блестнули капельки крови, сорвавшиеся с чёрных перьев. Догонялки рисковали ей сильно наскучить, но хотя бы вывели её из привычного сонного оцепенения. А ногти на руках начали быстро превращаться в коготки. Хотелось крови, но Люцифер оставалась неподвижной, лишь глаза, мерцая, продолжали следить за вампиром. "Крови..." - стучала в голове навязчивая мысль пробуждённого безумия.
Nava: Крылатый силуэт на распятии лишал последней надежды на исповедь. Выстрел из Цербера должен был положить начало другому...методу разрядки. Кандид прицелился и выстрелил - на всякий случай серебром.
hapkom: Крылья взмахнули вверх и тень скользнула под потолок. А голова Мессии разлетелась на сотню глиняных черепков. Навязчивое желание просто увидеть чью-то льющуюся кровь стало приоритетной целью существования. Рискуя получить сотрясение головного и прочие черепно-мозговые радости, она с торжеством "восток-1" полетела навстречу потолку. И нырнула в тёмные своды. А затем росчерк чьей-то дьявольской кисти опять стал вырисовывать кренделя на чёрных тенях и устремились к плащистому клыкастому.
Nava: Мгновенно материализовавшаяся катана резанула по темному пространству, а сам вампир подскользнулся, потерял равновесие и упал вниз - только взметнулись черные пряди волос, количество которых резко увеличилось. Ухватившись рукой за край лепнины, он оттолкнулся от колонны и спрыгнул вниз. Растрощив при приземлении лавку, он тем не менее остался более-менее невредим и приготовился к обороне.
hapkom: Тень невозможно догнать. И Тень подтвердила это, достигнув пола раньше, чем это сделал вампир. А потом уже с радостью ухнув внутрь черноты под плащом. Одежда Кандида составляла множество складок, столь удачно слившихся в одну большую темноту. И за пазухой его выросли два чёрных крыла, вслед за которыми в этот мир явилась Люци, с порезом на плече. Неуловимым движением слизнув выступившую кровь, она схватила Невструева за шею коготками и практически оседлала его, обхватив "лошадку" ногами и прижав к туловищу руки с "цербером" и перчаткой. Насладившись моментом, когда пальцы лишь играючи касались бледной кожи, она чуть надавила, чувствуя, как по когтям льётся кровь, потом с силой потянула когти на себя, чувствуя, как они разрывают плоть, а затем резко откинулась назад отточенным движением аквалангиста-ветерана, чтобы вновь исчезуть в тени.
Nava: Неожиданно от Кандида остался только плащ да кровь на чужих руках-когтях, а через мгновение и они испарились серебристым туманом, сквозь который лился лунный свет. Спустя секунду туман материализовался в сутулую фигуру вампира, а в то место, где он находился каких-то полторы секунды назад устремились две серебряные пули.
hapkom: Два готичных сапожка исчезли в глубине чёрного пруда, ибо хозяйка обуви не любила свет во всех проявлениях. Поглотив демонессу, тьма опять устремилась к вампиру и не стала обвивать, как в тот раз. Рука с когтями вытянулась и мёртвой хваткой схватила "цербер" за прямой, прохладный и невыносимо твёрдый ствол. А потом и сама хозяйка цепкой конечности безразличнейшим взглядом поглядела на вампира сквозь светонепроницаемую чёлку. Крылья, потеряв несколько чёрных перьев, растянулись ещё шире, когда Люци вонзила вторую руку алукардовским движением в живот Невструева, а затем, сжав пальцы в кулак внутри его тела, потянула содержимое Кандида наружу. Но по лицу было видно, что скука не пропадала, лишь глаза стали чуть ярче.
Nava: На сей раз все произошло намного быстрее - легкий ветерок приподнял одежды противницы, а лунный свет озарил ей печальный лик, вто время как катана вонзилась ей в руку по локоть - дальше просто кончалась рука, а присевший на подоконник Кандид выстрелил ей в живот. Ртутью, для разнообразия. Лицо Высшего не выражало ничего. То есть совсем. Лицевые мускулы придавали Кандиду вид столь холодный, что, казалось, все вокруг - где-то в радиусе нескольких метров - покрывала ледяная корочка, за которой следовало погружение в абсолютный ноль. Столь скорбным был лик черноволосого и красноглазого, что молекулы, устыдившись своей активности, останавливались и старались не колебаться, а электроны замедляли свой бег пи-образных орбитах. Холод космоса, воплощенный в контрасте тихого синеватого света ночного светила и спокойной тишины в заброшенной церкви, где когда-то солнечный свет заливал ряды праведников во время утренней проповеди, казался жаром Ада, откуда, по всей видимости, пришла противница Невструева, по сравнению с лицом, на котором оставили свой отпечаток сотни лет, прошедшие в тишине и безмолвии.
hapkom: Люцифер сильно удивилась, когда комочек извлечённых кишок сначала превратился в туман, а затем стал подозрительно катанистым, пронзая ей руку. Безмолвный крик вырвался из её рта, пока она избавлялась от лишнего металла. Но, впрочем, железо было извлечено успешно простым уходом в тень под нужным углом. Катана, звякнув, упёрлась остриём между кирпичей, а рука просочилась в пол и избавилась от , словно хороший шашлычок с шампура. А затем тень обиделась и кинула в оккупированное окно осиновую скамейку.
Nava: Кандид столь быстро, сколь был способен, но от этого не менее грациозно вскочил на ноги, не тратя драгоценное время на извлечение катаны из кирпичей. Он чувствовал себя виноватым. Превращение в конденсат напомнило в очередной раз, что он чудовище. Безжалостное создание темных сил. Демон. Зверь. И таким же напоминанием была сейчас летевшая на встречу его сердцу, носу, коленям и мозгу осиновая скамья - мебель, созданная для смиренных верующих и сейчас обращенная против нечисти. У вампира возникло ощущение, что само смирение благочестивых христиан, прилежно протиравших и полировавших ягодицами осину во время тысяч проповедей, сейчас готовилось поразить его. Его - безжалостное чудовище. И чтобы спасти свою не-жизнь, ему требовалось снова вспомнить о том, что хоть что-то человеческое ему не чуждо. И он вспомнил. Спорт, азарт, массовость - что может быть человечнее? Воинственная пятка вампира взлетела на встречу деревянной угрозе. Вместо шипов на подошве блеснули золотые шпоры. Как передача от одного бегущего к другому, как мяч в ворота ненавистного противника, скамья была отбита. Прямо к метнувшей её.
hapkom: Только метнувшая её Тень уже мчалась паралельно скамейке, с той разницей, что удар ноги с разворота её не задел. И поэтому вынырнувшая из чёрного небытия лапа схватила Кандида, спортивно стоящего на одной ноге, за бронированную голень и со всей силы потянула вниз с подоконника, шмякнув лицом о спинку ещё одной скамейки. Освободив уютный и прогретый насест около окна, Люцифер с чпокнувшим звуком вылезла наружу и теперь восседала над упавшим Высшим. Руки, не особо спрашивая мнения у хозяйки рук и Польского управления охраны памятников, разбили витражи ради экспроприации образовавшихся осколков. Стеклом не заменить душу, но им можно заменить нож... Красные глаза смотрели на окровавленный осколок размером с небольшого лосося, накрепко обхваченный бездушными пальцами. Но опрометчиво бросаться кромсать спину лежачего вампира она не стала, памятуя о хитром, как китаец, тумане.
Nava: У Кандида были руки. Одна рука была в броне, другая - без. И все же это были не обыкновенные руки. Конечно, это были руки с пальцами, мышцами, когтями, локтями, костями, хрящами, сухожилиями. В руках была сеть кровеносных сосудов, которая изредка функционировала. Были там и остатки нервной ткани. Еще там были белки актин и миозин, и это было едва ли не самым важным. Потому, что руки были очень сильными. То есть такими сильными, что совсем сильными - из железной сваи сделают в 15 секунд модель атома, вагонетку с углем вверх по вентиляции до поверхности докинут. Эти руки были такими сильными, что при желании могли набить лицо, даже сквозь броню, даже Евангелиону. Поэтому Кандид просто отжался, насаживая себя на глаз Девы Марии. Хитрый сгусток тумана не имеющий отношения к вампиру все равно оказался его союзником - он прополз чуть дальше на север, и свет Луны залил весь подоконник. Тело же вампира по инерции, столь сильно он отжался, достигло наконец тела демонессы и, не прекращая движения, понеслось выше - к небу. Но увы, на пути Высшего, а значит и его ноши в юбке, возникла преграда - катана в стене. И на эту катану и было насажено второе в этой церкви исчадие Ада.
hapkom: Люци трезво оценила ситуацию. Темпераментный вампирчик (хотя с виду и не скажешь) проявлял к ней повышенное внимание. Повышенным было и положение демонессы, висевшей на катане с грустью отрывного календаря, забытого за шкафом. Судя по всему, Кандид намеревался оставить девушку висеть в этой церкви до самого рассвета, в одиночестве. Поэтому она решила насильно заставить его составить ей компанию. Схватив за первое что попалось под руку. То есть за роскошную шевелюру. Длинные волосы от полёта взметнулись вверх, а Рофкаль с энтузиазмом студентки, которую отправили в Казахстан покорять целину, схватила пучок волос как сноп пшеницы. Только чёрной декадантской невкусной пшеницы без зёрен...наверное. А потом закрепила успех, намотав длинные патлы на кулак и запястье. Чтобы не слететь с лезвия, она с плохо скрываемым мазохизмом вцепилась в него другой рукой. И всё зависло: катана висела в стене, Люци висела на катане, Кандид висел на её руке, причём лицо его находилось по иронии судьбы прямо напротив очень готичных сапогов девушки. Девушка это заметила и начала с радостью в глазах колошматить вышеупомянутое лицо вышеупомянутыми сапогами, футболя голову в разные стороны и не отпуская волос. Когда ей это надоело, она аккуратненько положила подошвы на плечи вампира и как в сказке про репку потянула руку с намотаными волосами вверх.
Nava: Кандид страдал. Но радовался. Но страдал. Страдал потому, что было жалко волос, и было жалко клыков. С другой стороны, он лишился одного из атрибутов своей монструозности, и стал человечнее. И это делало его счастливым. С другой стороны, его пинали, аки мяч в футболе, а в мяче мало чего человечного. И это глубоко оскорбило Высшего - по самые гланды оскорбило, если быть честным. И он регенерировал клыки. И ухватился зубами за сапог, который поп прежнему был в пределах досягаемости. Кандид опять страдал - клыки вернулись на свое место и сделали бы честь любому вампиру. А еще он прокусил сапог, и клыки с неприятным скрежетом прошлись по чужим костям, а ледяная кровь демона потекла в глотку. Видимо, это был какой-то особенный демон, потому что его кровь подействовала на Носферату странно. У кровопийцы стали расти волосы. Через мгновение он обзавелся шелковистой бородой и бровями, которых бы не постыдился капитан Амарао, а в броне ему стало жарко. Чего уж говорить о волосах на голове, и без того склонных к росту - они поползли вверх, увеличиваясь в обьеме, и еще выше, пока не достигли лица демонессы, они полезли ей в уши, глаза, нос, в рот - и достигли места, где ранее была обида Высшего.
hapkom: Красноглазое безразличие, скопированное с Аянами Рэй, наблюдало за ростом роговых нанотентаклов, которые собирались овладеть демонессу от пяток до макушки. Люци отпустила катану и достала из кармана зажигалку, искренне надеясь, что тип волос высшего "сухой". Через секунду ей в лицо стали тыкаться участки его причёски, а где-то в глубине шевелящейся массы, которой хватило бы на сотню косплееров Винсента и ещё бы осталось на парочку Синдзи и одного Гендо, чиркнул кремень и загорелся огонёк. Запахло жжёными волосами. А затылок Люци коснулся прохладной и затенённой стены и стал погружаться в тьму. Волосы, секунду назад пробиравшиеся внутрь носоглотки, остались поглаживать старые кирпичи, катана также лишилась кровоточащего украшения. А огонь со странной демонической быстротой стал уничтожать шевелюру Кандида. А потом продегустировал плащик. В воздухе витал аромат палёных волос и тряпочек. И почему-то шкварочек. Тень кистью вольного художника переместилась в тёмный потолок и оттуда уже с распраленными крыльями вылетела демонесса, глядя на возгоревшее волосатище. Схватив его с тыла за несгоревшие складки одежды, она подтолкнула вампира прямо на всё ту же выставленную катану. А затем отлетела как можно больше назад, наблюдая за тем, как жжёт Кандид. Или жгут Кандида.
Nava: Огонь миллиметр за миллиметром пожирал прирост волос, забивая ноздри вампира неаппетитным запахом. И дымом. Катана вошла в его тело, как нож в масло, вызывая ассоциации с бутербродом. Экзистенциальная мука брызнула из всех щелей. Бутерброд! Человеческая еда! Он уже никогда не сможет почувствовать вкус хлеба с маслом! Или тоста с сыром и вареньем... и сэндвич с помидором и салями уж не доставит радости ему... Печально догорали брови, наделяя вампира кибер-подпаленным видом, а он с тоской горевал, что ни тунца, ни сала с чесноком ему уж в этой не-жизни не отведать. Не судьба. Не помня об ионизированном газе, Высший от несчастья рассыпался в тысячи маленьких капелек, что упали на остатки витража, и , оросив лик Христа как слеза Богоматери, осознал, что не все потеряно. И что вкус крови не так уж и плох по сравнению со вкусом догорающей бороды. Дошипели последние огоньки, и вампир снова материализовался. И в месте с ним материализовалась катан, Цербер и боеприпасы. Кандид выстрелил вверх, аккурат в цепь люстры со множеством сала и фитилей, которые рухнули вниз. Где как раз была демонесса.
hapkom: Долбанутая осветительным крылатая упала сквозь холодный, вновь растворившись в тени (ибо других альтернатив выжить не наблюдалось) и решив не мешать отношениям пола и люстры. Тень решила, что с уничтожением потенциального источника света мир станет лучше, и поэтому материализовалась уже поверх осколков, чтобы растоптать их ещё больше. Бездушно взглянув на стрелка. Почесав порезанное пузико и естественно облизнув кровушку с пальцев, демонесса начала думать, чтобы такого ей сделать хорошего. Кандид изрядно мешал придумать стратегию своей неизменной неистребимостью. Внезапно её глаза чуть сощурились и начали следить за чёрным пятном над головой. Из пятна на потолке высунулся покорёженный кончик люстры. А люстра, на которой сидела Люци, начала потихоньку затягиваться в чёрное болото. И через секунду вся эта стеклотара вперемежку с гнутым цветметом упала вторично. Но только на Кандида. А Люци для пущей пакости ещё и пинком придвинула скамейку под Невструева, чтобы увеличить уровень повреждений. Но всё равно было скучненько...серенько так.
Nava: Люстра с громким чавком вошла в тело Невструева. Тело распласталось по подоконнику, звякнув остатками витража. Часть тела со звучным шлепком упала на осиновую скамью, чуть с менее звучным шлепком сползло со скамьи. И уползло в неизвестность, где обернулось туманом. Другая часть тела регенерировала в маленького Кандида, в четверть своего обычно роста - он отлично помещался между ребрами люстры, откуда он и проворно выбрался, метнувшись к злокозненной девчонке. Но у маленького вампирчика была одна большая вещь. Это была катана - в натуральную величину. И большая вещь, особенно относительно самого Высшего, хотя его и трубно было назвать так в данный момент, устремилась прямо к сердцу демона.
hapkom: Небрежным движением отломив кончик призрачного лезвия туманной катаны и не особо обратив внимания на попытки убить, Люцифер с написанным на лице "кавааааи!" сцапала в свои загребущие мини-Кана и прижала к своей истерзаной, но не потерявшей соблазнительности груди маленького вампира, как в своё время Нелл поступила с Ичиго. Отстутсвие души не помешало ей остаться женщиной от внешности до характера, а следовательно имевшей свои слабости. Чиби-Невструев прекрасно сыграл на них. И, забив на технику безопасности и вероятность того, что малец сейчас прилепит к её бедру заряд С4, она продолжила тискать няшного, усевшись на пол и потёршись щекой о значительную шевелюру копии. Хотя, может быть и оригинала. В такие моменты бездушного просветления драки и разногласия переставали её интересовать, всё застилали нежность и ня, бессмысленные и беспощадные.
Nava: Несколько секунд Высший, но компактный пребывал в глубоком замешательстве. Нет не по гланды, чуть менее глубоко. Но этого хватило. Это было так человечно! Хотя не совсем... почему-то все внимание, в последнее время уделяемое Кандиду, исходило от демонов. Это значило, что он совсем растерял остатки человечности, раз уж людей рядом нету. Замешательство прошло. Теперь вампир страдал. Соблазнительная грудь существенно закрывала обзор, хоть и не вызывала особых эмоций. Для оценки общей ситуации, Кандид сгенерировался еще раз. Повторно. Точная копия сейчас мучимого стояла за спиной у демонессы в пятне лунного света. Только вот вместо катаны был Цербер, и направлен он был аккурат между крыльев. Но нажимать на курок Невструев не торопился - была вероятность попасть в себя, а в такой форме это могло привести к необратимым последствиям.
hapkom: Перьями почуяв что-то неладное за спиной, Рофокаль обернулась и с остервенением матери-героини прижала Чибиструева к себе ещё больше, рискуя задушить его в объятиях. А затем даже при всей бездушности она не смогла отдать, то, что приобрела совсем недавно. Взгляд алых пылающих очей какбы говорил: "ребёнка не отдам, хоть стреляй, фашист!". Крылья сомкнулись вокруг склонённой головы и заслонили её от наставленного огнестрела. А внутри этого импровизированного шалаша она погладила мальца по струящимся волосам, словно успокаивая. И всё замерло.
Nava: Один Кандид зашипел от того, что его душили. Зверски душили молочными железами, слоем жировой ткани и эпителием. Второй Кандид зашипел от досады - теперь он мало чего мог сделать. Но что-то мог. Для начала он подошел и аккуратно постучал в крылья, готовый отпрыгнуть в любую секунду. И вообще готовый ко всему. А после того он Выстрелил вверх, в купол. Посыпалась дряхлая штукатурка, остатки фресок, несколько булыжников и в образовавшуюся прореху засветила Луна. Кокон оказался в пятне лунного света - это было так прекрасно, что оценил даже первый из вампиров, хотя ничего не видел.
hapkom: Выдохнув что-то вроде "нянятютьмуськи", пахнущая кровью и табаком Люци ослабила хватку на кавайном элементе, чтобы просунуть меж крыльев уже человечью руку и схватить за запястье с цербером второй кавайный элемент. Цербер при этом остался снаружи кокона, а вот сиротинушка также был приютён. Материнский инстинкт оказалось не был высосан злыми демонами-провинциалами в былые времена вместе с душою, а сейчас зацвёл в бездушном сознании Люци как сакура на компосте и суперфосфате. Поэтому когда лунный свет стал мешать думать о том, где в кабинете Нейла она поставит двухъярусную колыбельную, она просто схватила их в охапку и отошла в сторону, в тенёчек, знаете ли. Раны постепенно затягивались, жизнь налаживалась, ноша из аморальных близнецов, от которой плакала в канализации Берлина радистка Кэт, совершенно не напрягала демонессу.
Nava: Наконец-то Кандид почувствовал Кандида, и, спустя мгновение, в руках и обьятьях демонессы не было двух малышей. Вместо них там же был Высший, но уже большой. Даже больше, чем раньше. Только вот то, что оружие лежит далеко, а он более чем надежно зафиксирован, он осознал слишком поздно.
hapkom: И без того немалые глаза Рофокаль расширились до размера советских и виниловых граммпластинок, когда два совершенно безобидных (без оружия) малыша превратились в здоровенную детину, которого она при этом с той же нежностью обнимала. Щёки зарделись, в зобу дыханье спёрло, но полтора года в бельгийской морской пехоте невозможно забыть даже в столь щекотливой ситуации. Поэтому, насладившись перепавшим по такому случаю мужским вниманием сполна, она расправила крылья и взмыла вверх. А нежные материнские пальцы тут же превратились в хищные когти, погрузившиеся в тело Невструева в районе почек. А затем Люци стукнула лбом в подбородок Высшего, с силой, которой бы хватило на превращение в пыль нескольких кирпичей. Отлетев под потолок и несколько в сторону, она вырвала пару жизненно важных органов, без которых пива уже не попить и с почками в руках нырнула в тьму потолка. А жертва несправедливой трансплантации полетела вниз, где стояли свечи.
Nava: Не долетев до низу, Кандид вновь стал туманом. При чем не безобидным скоплением диполей, а весьма обидным. Просто таки злобны, переливающимся всеми оттенками сырого мяса и угрожающе надвигающимся на демонессу. Почки тоже превратились в туман, который вместе с туманными Церебером и катаной присоединились к альма-матер. Туманная альма-матер тем временем настигла демонессу. Ненавязчиво обволакивая глазастую Рофокаль, он, туман, нежно и настойчиво отрезал ей путь к отступлению - то есть к темному потолку или любой другой неосвещенной плоскости.
hapkom: Падшее существо Люци конечно же посещали во время боя разного рода фантазии разного рейтинга и содержания. Но до такого она бы не додумалась, её слишком хорошо воспитали. В тень превращаться было бесполезно, поэтому она сжалась, подождав, чтобы её обволокла биомасса, навязчиво ассоциирующаяся в её бездушном сознании с плодом любви нечто (из фильма а не того, кто её похищал и безуспешно пытался соблазнить в башнях своего тайного места) и брикета говяжьего фарша. А потом резко расправила крылья и с кротовьей сноровкой (благо демонессу не раз и не два пытались упокоить в цинковом гробу на санитарной глубине) вырвалась наружу, когда этот инфернальный тефтель, вырвавшийся, судя по всему, из больного воображения, хотел уже поглотить её. И, с трудом вытащив из хлюпающего полуфабриката трендовые сапожки, она позволила себе улыбнуться и поправить чёлку. Правда, чёлка попарвляться не пожелала, но вот цель была достигнута. Среди перьев у неё жил маленький голубь, чёрный как смоль и с красными глазами. Адский вариант птицы мира ждал нужного момента и был оставлен внтури клокочущей чавкающей тентаклистой вампирятины. А затем птица сдетонировала с силой кирпича пластида.
Nava: Брызги жидкого Невструева заляпали все вокруг. И челку, и сапожки, и соблазнительную грудь и прочие части демонессы. После чего вся биомасса поползла внутрь Рофокаль, усиленно регенерируя по дороге. Часть же чуть подкопченной биомассы вяло сползала вниз, являя собой резерв сил и материалов. И ненавязчиво сползаясь на все тотже подоконник.
hapkom: Но Люцифер с её женской интуицией уже находилась у стены и в столь привычненькой темноте, что аж на душе, если бы она не была использована как плата за стильные кровавые крылышки, цвет глаз и регенерацию, стало бы спокойно. Но Кандид с упорством кубинского коммунизма продолжал пытаться залезть внутрь девушки всеми доступными способами и во все имеющиеся в наличии отверстия. К счастью, в тень она залезла раньше, оставив аморфности стекать по многострадальным и в сотый раз оббогохуленным кирпичам святого дома. А тень решила остаться в тени под сводом, наблюдая за процессом ассимиляции.
Nava: Кандид Невструев Полуектович Ромеро сползал по стенками и страдал. НРИ: Не удержусь, но тут я его понимаю. Согласитесь, мало человечного в том, чтобы вот так потихоньку восстанавливаться в темном углу, созерцая безмолвие и тишину в церкви. Вампир решил, что восстанавливать оружие не стоит, не обнаружив цели. Демонесса не заметила одной маленькой детали, в то время, как он превращала...уползлала...ныряла... погружалась в тень, маленький кусок вампира - ну то есть очень маленький - успел залезть к ней в нос. И теперь начал там бушевать, круша внутри носовых каналов мини-катаной и мини-Цербером все на своем пути к глотке.
hapkom: гхбфра! - прогундосилось с потолка. Такого коварстав не знала сия церковь со времён яойного предательства через поцелуй и последующей департации одного отличного парня, хоть и еврея. Но чёрт побери, надо было что-то делать. И поэтому Люци просто втянула опасный инородный объект носом и ловко поймала его языком. А потом просто прожевала бесславного клона Высшего, словно какой-то "вригли сперминт", а затем сплюнула биомассу в большую кучу страдательности. И на всякий случай ещё раз нырнула, дабы совсем очиститься от всяких прилипок. За это время она успела найти применение новым дыркам в носу, языке и губам - пирсинг. С такой свежей идеей она продолжила сидеть на потолке, готовая тут же ухнуть в свой персональный прудик.
полная версия страницы